Палаточный городок на Октябрьской площади, задержания и суды — так закончились президентские выборы почти 17 лет назад. Единым кандидатом от оппозиции тогда был лидер политического движения «За свободу», университетский преподаватель и кандидат физико-математических наук Александр Милинкевич. Еще несколько раз он пытался баллотироваться в президенты, а после ушел в тень. Чем живет сейчас политик, что думает о ситуации в стране, скандалах в оппозиции и войне? Обо всем этом в большом интервью.
«Россия не была устойчивой демократией, мы тоже не успели — прошлое взяло реванш"
— Во время вашего кандидатства в 2006-м вы ездили в Россию и встречались с провластными и оппозиционными политиками, культурными деятелями, оппозиционерами. Приходилось ли пересекаться с Путиным? Какое впечатление у вас сложилось о нем?
— Наш избирательный штаб решил съездить в Москву, чтобы показать, что мы демократы и пробелорусы, что мы за независимую, европейскую и пробелорусскую страну. С провластными людьми, тем более высокого статуса, я никогда не стремился встретиться. Тем более у меня и возможностей не было. Да и смысла. Начиная с путинских времен у них никогда не было интереса к белорусской оппозиции. Потому что им нужна была соседка, готовая стать сателлитом, стоять рядом, выполнять приказы и быть в военных союзах. Любая страна, говорившая о самостоятельности, их напрягала. А мы же об этом говорили и отстаивали это. Наша задача в той поездке была (может, мы ошибались и это было наивно) в том, чтобы просто сказать, что мы — конструктивная оппозиция, мы за добрососедские равноправные отношения, которые можно и нужно строить соседям. Но это должны быть два независимых государства со своими языками, культурой, образованием и так далее. Из той власти, которая начала формироваться при Путине, этого услышать уже никто не мог, да и не хотел.
— Когда Путин пришел к власти, вы видели в нем какого-то прогрессивного человека или сразу поняли, что это беда?
— Не видел, так как это был приход спецслужб. Хотя тогда большинство людей и в России, и в Беларуси думали, что молодой человек хорошо говорит, понятными и простыми словами рассказывает о реформах, о сближении с Европой, о том, что и России, возможно, стоит вступить в НАТО. Некоторые поддались на это. Но сам факт, что он был не избранным, а назначенным на волне начавшейся войны в Чечне, для меня было не способом прихода президента. Это как клан назначает клан — настораживает однозначно.
— Как считаете, если Путин умрет, будучи на своем посту, — ситуация в России изменится?
— Честно скажу, я Путина считаю страшным человеком и самим злом. Но хотел бы, чтобы он не умирал, а прошел через публичный суд с трансляцией по телевидению. Потому что это самое важное для будущих поколений. Зло должно быть наказано справедливо и публично. Это важно, чтобы не приходили новые путины. Не зря сейчас говорят о новой Гааге или новом специальном суде для России. Он обязательно должен пройти. И по Беларуси тоже. Это должно быть так, как было, когда мы смотрели заседание Верховного Совета СССР, где впервые говорили правду, которая разрушала страх. И Сахаров, и Ельцин, и белорусские депутаты — Шушкевич, Быков, Корниенко, Добровольский. Чтобы произошло оздоровление, такие публичные суды абсолютно необходимы.
Но если Путин уйдет, то это не означает, что сразу придут демократы. Российское общество сейчас в таком состоянии, что может избрать еще худшего реваншиста.
Другое дело, что Путин уйдет в результате победы украинцев. Тогда шанс, что кто-то будет продолжать эту бессмысленную политику, меньше. Даже если придет кто-то из того же клана, они необязательно будут это продолжать. Более того, это будут временные люди. Знаете, демократия побеждает не потому, что она сильнее, а потому, что она более справедлива и правдива. А все больше людей захотят жить в правде.
— Если с российской властью в принципе все понятно, то с обществом — не очень. Как вы себе объясняете, почему россияне поддержали войну, а многие даже пошли воевать добровольцами?
— Будем говорить о белорусах и русских. Как и россияне, белорусы тоже пережили тотальную советскую пропаганду (а большинство белорусов — это еще постсоветские люди), ту самую Вторую мировую войну и борьбу с фашистской напастью. И вот сегодня, когда через телевидение столько лет идет пропаганда "русского мира", войны, агрессии и ненависти, белорусы не поддались искушению имперскости, тому, что охватило большинство россиян.
Получается, что у русских есть историческая болезнь. Случается с народами такое. Когда-то и немцы заболели ею, и другие нации страдали манией величия, когда были империями.
Почему же белорусы не поддались? Во-первых, мы меньший народ. Во-вторых, у нас другие гены. Белорусы никогда не строили своей империи. Это не тот народ, что строил свое государство, как Кремль, как строила Москва. Между тем россияне столетиями росли на идее империи. Россиянину особо нечем гордиться, он понимает: мы живем несвободно, у нас нет прав человека, совершенных технологий, не очень хорошее образование и медицина. Зато у нас супертерритория, и ею мы сильнее всех, у нас большая и сильная армия (оказалось, что нет), нас должны бояться. Заметьте, не уважать, а бояться. Белорус, литовец, украинец, поляк или француз хотят, чтобы их уважали. Когда они приезжают за границу, им важно, чтобы о них говорили, какая они замечательная нация. Этого у русских нет. Эта неповторимая черта большинства русских — желание, чтобы их боялись — портит их сегодняшний и завтрашний день.
Ну и пропаганда, конечно. Даже народы, не считающие себя русскими, ей поддались. И вот мы видим, что если нет демократии и свободы, которые в состоянии защитить человека, то пропаганда становится всемогущей. Россия не была устойчивой демократией, мы тоже не успели — прошлое взяло реванш. И мы сейчас страдаем от этого.
Источник: Zerkalo
