Мы продолжаем рассказывать план победы и какие сложности встречаются на пути освобождения из концлагеря. Главная задача администрации – лишить воли и веры в победу.
Радиослушатель пишет: «А что толку-то с вашего радио Гаага? В чем смысл?» Не волнуйтесь, не волнуйтесь, это не радиоспектакль, это Сунь-Цзы. Медленно, уверенно, керлингом мы подойдем к главному. Наберитесь терпения, дайте сеансу набраться. По одной таблетке раз в неделю без передоза. За письма спасибо, отвечать не успеваю, но обещаю найти время. Похоже, секретарь мне понадобится раньше, чем соведущая.
Добрый вечер, дорогие радиослушатели, с вами «Радио Гаага», выпуск пятый. Продолжаем важный, пока еще подводящий разговор. Мало солнца, мало йода, а тут еще и комендантский час, общее озверение товарищей в подвалах гестапо. Трудно быть оптимистом. Даже у самых стойких, самых закаленных нет-нет да и промелькнет минутка отчаяния. Этого только ему и надо.
«Вы окружены, сдавайтесь, выходите с поднятыми руками, сопротивление бесполезно». «Хуй тебе,» — кричат из первого барака, — «Кровью умойтесь, бляди. Ответите за все». Прикинуться ветошью, думает второй барак, просто дождаться, пока он ласты склеит, не рисковать. А может, пронесет? Может, будет все как раньше? Ну почему, почему нельзя как раньше, думает третий барак. Наивные.
Эмоциональные качели. «Надежда умирает последней,» — сказала Вера, застрелив Любовь. Утром оптимисты, вечером пессимисты. Пессимист говорит: «У беларусов одно только желание — чтобы за них кто-то это сделал. Вечные жертвы, вечные жалобщики». Оптимист говорит: «Это просто этап взросления, последствия выученной беспомощности, остатки инфантилизма». Двадцатый год все изменил. Пессимист говорит: «Беларусы — обсосы, терпилы, печальные герои анекдотов про национальный характер. Вон, киргизы вышли и за пару дней все сделали». Оптимист говорит: «А злой протест с булыжником в руке был невозможен в двадцатом. Идея мирных перемен победила тогда в головах, зато мы имели массовость и красоту». Пессимист говорит: «Загранице на нас наплевать. Концлагерь в центре Европы, а они выражают озабоченность». Оптимист говорит: «Заграница не имеет рычагов. Лукашенко крышует Путин. У Путина ядерная заточка. Ничего здесь не поделаешь, да и масштаб лидеров на западе измельчал. Но гуманитарно помогают, санкции запоздало, но ввели, а дальше уже дело самих беларусов». Пессимист говорит: «Санкции ваши дырявые, работают слабо». Оптимист говорит: «Да, но это как игра в морской бой, иногда мимо, но есть и попадания, БелАЗ, например. Горит двухпалубник. А трейдерам Беларуськалия аккредитивов не дают, страховать морской фрахт отказываются. Вот, загорелся трехпалубник». Пессимист говорит: «Ничего вы им не сделаете, акции возмездия невозможны. Злых людей маловато, кругом норушки и прослушки». Оптимист говорит: «Массовых акций возмездия ожидать не следует, мы не чеченцы, но радикализация неизбежна. Мы ничем не отличаемся от других народов. Те, кому надо, способ найдут». Пессимист говорит: «Рыпаться бесполезно, кремлевское ОПГ всегда его прикроет». Оптимист говорит: «Если покажем зубки и будем сопротивляться, русский мир нам по барабану. А полезут к нам в дом, будут Кремлю санкции хуже крымских. А белорусские женщины уйдут в леса, и тогда оккупантам кранты». Пессимист говорит: «Он давно уже суверенитет страны в дорожные карты проиграл. Нет больше Беларуси, войдем в состав России шестью областями, и спрашивать у нас никто не будет». Оптимист говорит: «Он может подписывать с Путиным любые пакты и секретные протоколы к ним, не считается. У него право подписи отсутствует. Любой независимой суд потом признает сделку недействительной. Главное, не это, главное, что белорусский народ в одну квартиру с русскими не хочет. Если Путин силой попытается присоединить такое количество недовольных, ну что же, флаг ему в руки. Устроим ему Ирландию, сам пожалеет, что влез». Пессимист говорит: «Никаких мирных путей не осталось, эта сука откроет огонь, а помирать не хочется». Оптимист говорит: «Да, похоже, потери неизбежны. Только в таких драматических обстоятельствах куется национальный дух, а без него, без национального духа, мы не нация, а так, народность». Пессимист говорит: «Сопротивляться-то некому, все свободные люди или сидят, или уехали за границу». Оптимист говорит: «Всех не посадишь, тюрем не хватит. Все не уедут, недовольных миллионы. За границей можно подготовить наступление и проект новой страны. Грузия вернула вон умников, и мы вернем. Да они и сами приедут, праздновать и танцевать». Пессимист говорит: «Не с кем делать революцию. Нет лидеров». Оптимист говорит: «Есть лидеры, есть лидеры, которые готовы рискнуть вернуться и возглавить. Костер надо разжечь сначала». Пессимист говорит: «Ой, ничего вы там за границей не делаете. Про нас забыли, гранты делят». Оптимист говорит: «Не верю. Не все. Доказательства есть». Пессимист говорит: «Не жили богато, не стоит и начинать. После Лукашенко экономическая депрессия. Путин счет пришлет за коммуналку по мировой цене». Оптимист говорит: «Главное, экономику на свободу отпустить, она сама вырастет. Талантливых и предприимчивых людей больше сдерживать ничего не будет. PandaDoc на рынке, больше миллиарда, про EPAM уже вообще молчу. Инвестиции потекут. Уважение к частной собственности, сменяемость власти, независимый суд. Литовцам в свое время пытались газ отключать, шантажировать. Ничего не вышло. Поляки вообще хуже нас жили тридцать пять лет назад, а теперь экономический монстр. Мы на таком дне, что после этого только рост». Пессимист говорит: «Когда еще это будет, окно возможностей, чтобы прорваться, чтобы вырваться на волю? Нет у нас пассионариев, отрицательная селекция, историческая обреченность. Воевать некому». Оптимист говорит: «Вы с ума сошли. У нас целая армия, целая армия сидит в окопах. Да, если сейчас высунуться из окопа, там работает пулемет. Героическая, но бессмысленная смерть. Но вот если подготовиться, предварительно ослабить противника, самим организоваться, то и тридцати тысяч для прорыва достаточно».
В общем, дорогие радиослушатели, эту перепалку, этот спор можно продолжать бесконечно, но если мы не хотим десятилетиями концлагерь, если товарищей хотим из тюрьмы освободить, если исторический шанс свой упустить не желаем, то без оптимизма нам кранты. И без веры. У нации все, как у людей: вера укрепляет волю, воля формирует характер, характер определяет судьбу. Поэтому, дорогие беларусы, не унывать, не хныкать, держать строй.
